Бит-группа
СЛАВЯНЕ
Турков Миша
Миша работал в КГБ каким-то техническим специалистом в отделе правительственной связи. Потом случились проблемы со здоровьем. Ему сделали операцию на тазобедренном суставе.
В 90-е он переехал на родину деда к матери в станицу Вешенскую. Ходят слухи, что выпивал прилично и что это, видимо, ускорило его уход. Но это по слухам! По другим источникам умер на операционном столе во время операции по извлечению стержня из сустава.
В последний раз я с ним общался довольно давно дома у Юры Валова. Он приехал вместе с Юрой Ермаковым и обсуждал юридические вопросы, связанные с литературным наследием деда.
В последние свои годы он занимался розыском оригиналов рукописей его произведений. И они нашлись…
В. Дегтярев
ПОИСКИ РУКОПИСИ «ТИХОГО ДОНА»
ЧИСТО ДЕТЕКТИВНАЯ ИСТОРИЯ
http://www.litrossia.ru/archive/item/7480-poiski-rukopisi-tikhogo-dona
Немного о себе: я, донской казак Николай Васильевич Ушаков родился в станице Вёшенской в 1951 году. С 1969 года проживаю в Москве, закончил исторический факультет, срочную службу проходил на флоте, 25 лет работал в органах КГБ–ФСБ, дослужился до звания полковника и вышел на пенсию.
В своё время я слышал многие истории, связанные с обвинениями Михаила Шолохова в плагиате. Лично у меня все оговоры нашего великого писателя вызывали только негодование. Тем более, что с сыном дочери Шолохова – Светланы Михайловны – Михаилом Турковым я дружил.
В конце 90-х годов началась новая волна нападок на Шолохова. Возможно это было связано с возвращением в страну столпа антишолоховской пропаганды Солженицына. В этот период времени ко мне обратился М.Турков с просьбой оказать содействие в розыске рукописи «Тихого Дона»...
Полностью читайте на сайте по ссылке:
http://www.litrossia.ru/archive/item/7480-poiski-rukopisi-tikhogo-dona
Непокорная память. Часть 1
Памяти друзей
из радиоконтрразведки
и правительственной спецсвязи
посвящаю
https://www.proza.ru/2011/02/01/1387
ВСТРЕЧИ С МИХАИЛОМ ШОЛОХОВЫМ
В начале семидесятых появились новые виды правитель-
ственной связи, возникли новые отделы, и мне было предло-
жено перейти в один из них. Одной из задач отдела – обеспече-
ние связью Первого главного управления КГБ (служба внешней
разведки). Там я вошёл в состав радиогруппы, а при последней
(очередной) реорганизации была создана внештатная группа с
прямым подчинением начальнику уже другого отдела, и я ока-
зался руководителем этой группы.
Перед моим уходом в другой отдел был принят на работу
Михаил Турков, как оказалось – сын контр-адмирала морских
погранвойск Александра Туркова и Светланы Михайловны –
старшей дочери Михаила Шолохова.
Говорили, контр-адмирал Турков был в хороших отношени-
ях с начальником управления кадров КГБ и попросил того по-
мочь устроить своего сына на работу. Так внук Шолохова ока-
зался у меня в группе.
Это было время, когда в магазинах по продаже приёмни-
ков и телевизоров и даже в ЦУМе и ГУМе имели отделы все-
возможных радиодеталей, а в технических журналах, в том
числе в журнале «Радио», публиковались принципиальные
схемы всяких радиоустройств, усилителей для магнитофонов
и электрогитар.
Туркову Мишке не было ещё и тридцати, и он увлекался
электрогитарой, участвовал в художественной самодеятельно-
сти при управлении. В свободное время от профилактических
работ, он экспериментировал с усилителем для гитары на сво-
ём рабочем месте.
Если это было не в ущерб основной работе, я не препят-
ствовал этому. В подобных случаях я тоже занимался радиолю-
бительским творчеством. Оно часто помогало мне решать во-
просы, касающиеся непосредственно моей работы. По дипло-
му я был техник-технолог по производству радиоаппаратура,
а по увлечению – радиолюбитель-коротковолновик, имеющий
практику конструирования радиопередающих устройств.
Имеющиеся в те годы у нас в эксплуатации трансляционные
установки – ТУ-600 были громоздки, выходной каскад которых
был на газотронах с температурным режимом, позволяющим
при закрытой задней крышке печь картошку. Я попробовал
перевести, без конструктивных изменений, выходной каскад с
газотронов на диодные плашки Д-1010-А. Расчёт оказался вер-
ным. Потребляемая мощность уменьшилась, а выходная воз-
росла, повысилась надёжность в работе.
Главный инженер посоветовал мне оформить это как рац-
предложение, а материал этот послать в журнал «Вестник свя-
зи». За это рацпредложение я получил 10 рублей, а всего удо-
стоверений на рацработу у меня в домашних бумагах где-то
около двадцати. Но интересно было другое.
ТУ-600, которыми были оснащены все районные узлы
МГРС, были сняты с производства. Вместо них появились стой-
ки ТУПВ-0,25 и ТУПВ-0,5 уже полностью транзисторные, а вы-
ходной каскад – один к одному – моя разработка. Ответа из
журнала я не получил, а главный инженер мне сказал, что надо
было оформлять это в официальном порядке. Век живи…
По натуре своей Мишка был лентяй, и я старался поддер-
живать в нём творческий дух, что положительно сказывалось и
на работе. Он был единственным в семье, а родители вечно за-
няты на работе. Его отец долгое время служил на Дальнем вос-
токе, пока его не перевели в Ленинград. Там Мишка поступил
в институт, но скоро бросил учёбу. Это, очевидно и послужило
причиной обращения отца в управление кадров.
Имея такого деда, Мишка не мог долго оставаться без жил-
площади. При поступлении на работу он уже имел двухком-
натную квартиру на Кутузовском проспекте в доме, где жили
работники ЦК.
Находясь на попечении родителей, он не привык думать о
завтрашнем дне, а тут надо было думать, как дожить до получ-
ки, не влезая в долги. На должностном окладе в 120 рублей у
него это не всегда получалось. После зарплаты у него всегда
были шоколадки в кармане, а спустя полмесяца он в обеденный
перерыв избегал ходить в столовую. Я всё это видел и всегда в
такие дни звал его в столовую, составить мне компанию. Обед
стоил рубль с копейками и на моём бюджете не очень отра-
жался. Это не было сердобольностью, просто мне до боли в
душе было знакомо это чувство, когда внутри себя ощущаешь
состояние неполноценности.
Каждый член ЦК КПСС, по существующему тогда положе-
нию, имел в Москве служебную трёхкомнатную квартиру. Была
такая квартира на Сивцевом Вражке и у Шолохова. Он часто
приезжал из Вёшенской по делам и на отдых в дом отдыха ЦК
на Рублевском шоссе.
В такие дни Мишка всегда общался с дедом, и как-то в раз-
говоре об этом он сказал: «Николай Петрович, дед хочет Вас
видеть». Я испытал какую-то неловкость при этом, но ничего
не ответил. Да и что я мог сказать? Мне было понятно жела-
ние деда узнать что-то о любимом внуке от старшего товарища
по работе, но огорчать деда я не хотел, а врать… Шолохову
врать – кощунство. Думал я, что всё это со временем забудет-
ся, но не забылось.
В следующий приезд Шолохов напомнил Мишке об этом и
мы вместе поехали. С первых слов разговора робость и ско-
ванность у меня куда-то пропали, т.к. Шолохов начал разговор
об охоте, а когда встречаются два охотника, тема для разгово-
ра возникает сама собой.
О том, что я охотник, Шолохов знал от Мишки. Он подарил
ему ружьё ТОЗ-34Е. Не имея возможности охотиться в Подмо-
сковье, да и охотник-то он был ещё без опыта, Мишка попросил
меня испытать его ружьё на охоте. В то время я часто ездил на
охоту на Вологодчину.
Ружьё было дорогое – штучное, с инкрустацией, но –
вертикалка. У меня ИЖ-26 был с горизонтальным располо-
жением стволов, с подогнанной ложей, привычное в обра-
щении.
Какое бы не было дорогое ружьё, как бы оно не стреляло,
попадает в цель всё-таки охотник.
Дважды я брал его ружьё и непростительно «мазал» при
верных казалось бы выстрелах.
В беседе за столом я ждал, когда от разговора об охоте
Шолохов перейдет к другой теме, но этого не произошло, и я,
соблюдая приличия, сослался на то, что завтра рано вставать,
откланялся.
Была ещё одна встреча уже зимой. Когда Мишка передал
мне приглашение деда, я был уже рад этому. Встреча эта дли-
лась дольше, и коньяка было выпито больше. Он подарил мне
свою книгу «Поднятая целина» со своей фотографией на пе-
редней обложке и с надписью охотнику «Ни пуха, ни пера».
Где-то в Казахстане у него был дом, куда он приезжал в
апреле во время весеннего пролёта гусей на север. Охота на
гусей была его страстью.
Жена его, по происхождению болгарка, тоже увлекалась
охотой. Помню фотографию в журнале «Охота и охотничье
хозяйство», где они вдвоём выходят из камышей, увешанные
дикими утками.
Мы условились поехать в апреле в Казахстан. Внука Мишку
дед собирался взять с собой.
Всё бы ничего, но график отпусков на следующий год был
уже составлен и согласован с руководством. Одновремен-
но двоим уходить из группы в отпуск запрещалось. Ехать без
Мишки, значит нарушить прежнюю договоренность. Обратиться
к руководству свыше не решился и долго потом жалел об этом.
Судя по отношению ко мне Шолохова я предполагал, что
Мишка делился с дедом сведениями обо мне, и это проявля-
лось в отзывчивости на добро со стороны Шолохова.
События следовали одно за другим, и в жизни писателя Шо-
лохова, которому не было равных в ХХ веке да и вряд ли будет
потом, все меньше становилось определенности и в творче-
ских планах и в повседневной жизни. Об этом делился со мной
Мишка.
Когда в ЦК не одобрили публикацию второй книги «Они
сражались за родину», Шолохов принял это как оскорбление и
стал пить. Другого выхода он не видел, да его и не могло быть.
Он был – Шолохов (!)
А было время, когда он, обласканный верховной властью
и мировой славой, позволял себе открыто высказывать то, о
чём думал.
Так было на 19-й всесоюзной партийной конференции, где
он со свойственным ему талантом оратора и с убийственным
сарказмом отзывался о писателях, которые, не выезжая из Мо-
сквы, пишут книги о сельской жизни, о природе, глядя на мир
из окна кабинета или квартиры.
Зал взрывался от аплодисментов, но не всем в верхах это
нравилось, даже в литературных кругах.
Спустя какое-то время в газете «Правда» появилась статья,
полная гневных высказываний в адрес Шолохова за подписью
«Рабочий». Так высказывали своё мнение в верхах, прячась за
самым уважаемым тогда понятием – рабочий.
Все эти события не прибавляли сил и здоровья Михаилу
Шолохову. Наверно, потому он и не стал переводить денежную
часть Нобелевской премии в Россию, а хранил её в Швеции. По
словам Мишки дед часто ездил в Финляндию и Швецию, сни-
мал там определенную сумму наличными и покупал подарки
для семьи.
Он был член ЦК, депутат Верховного Совета СССР, секре-
тарь Союза писателей СССР, академик Академии наук СССР,
дважды Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и
Государственной премий СССР, но недруги доставали его и на
этой высоте.
В марте 1975 года своё семидесятилетие он отмечал в доме
отдыха ЦК в кругу своей семьи. Из друзей был один Калинин,
писатель и верный друг, занимавшийся потом, по словам Миш-
ки, делами литературного наследия Шолохова. Из друзей се-
мьи была верная подруга Светланы Михайловны дочь Косыги-
на со своей верной подругой Людмилой Зыкиной.
Конечно же там был и Мишка, рассказавший мне потом все
подробности.
Меж тем, здоровье становилось с каждым днём всё хуже
и хуже. В начале 80-х он, опасаясь разногласий в семье после
его смерти решил поделить всё, что он имел, между членами
семьи ещё при жизни. Мишке он купил «Волгу» и что-то ещё
по мелочи.
«23 февраля 1984 года советские люди проводили в по-
следний путь М.А.Шолохова – великого писателя нашего вре-
мени…» («Известия» 1984 г.)
Когда дерево, даже могучее по каким-то причинам начи-
нает болеть, этого только и ждут жуки-короеды, проникая под
кору. Этим они разрушают дерево, не оставляя его даже когда
оно умирает стоя. Но этим они приближают и свой конец, давая
работу и пищу санитарам леса – дятлам. Диалектика бытия.
Эти короеды-невидимки проникали в душу Шолохова, не
оставляя его даже после смерти.
Долгое время они стремились доказать, что автор «Тихо-
го дона» совсем не Шолохов. Ни свидетельства, оставшихся к
тому времени очевидцев, ни всевозможные экспертизы не мог-
ли остановить этих «жучков».
И только экспертизы, проведенные в США, могли поставить
чистую точку в этом грязном деле.
Пусть не российские дятлы очистили (наконец-то) ствол
этого дерева от гнусной нечисти, он будет стоять в веках, ука-
зывая своим прижизненным трудом путь к правде многим по-
колениям людей.
И да будут успехи во всех делах и у людей, и у дятлов.
…После смерти мужа Светлана Михайловна оставила Ле-
нинград и уехала в Вешенскую, чтобы стать там директором
Музея-квартиры своего отца – Шолохова М.А.
Мишка после операции на тазобедренном суставе, порабо-
тал какое-то время в другой группе, оставил работу и уехал к
матери в Вешенскую. Там на операции по извлечению стержня
из сустава, умер на операционном столе. Связь оборвалась.
Осталась память и ещё книга – «Поднятая целина».
О Туркове
